Культура
“Иль перечти “Женитьбу Фигаро”
“Как мысли черные к тебе придут, Откупори шампанского бутылку. Иль перечти “Женитьбу Фигаро”.
Эта цитата из “Моцарта и Сальери” приведена в программке к спектаклю Петра Шерешевского в драматическом театре “Безумный день, или Женитьба Фигаро”. Этот же всем известный пассаж с вызовом произносит в спектакле, стоя на пандусе, с распущенными волосами, словно со знаменем, с бутылкой в руке и пьет содержимое из горлышка Розина, роскошная графиня Альмавива (Илона Литвиненко).
Разумеется, этих пушкинских слов нет у Бомарше.
Из всей драматической трилогии о Фигаро Александр Сергеевич назвал среднюю. Я перечитала все три, наслаждаясь “Женитьбой”. Действительно, она самая остроумная, динамичная, ее читаешь и порой кажется сегодня написанная, хотя это сочинение 1776 года, в начале которого Бомарше уже читал “Безумный день” принцу де Конти.
В “Севильском цирюльнике” Фигаро из дружеского участия помогает графу Альмавиве, пылко влюбленному в Розину, жениться на ней. Видимо, нет ничего хуже исполненной мечты. В “Женитьбе Фигаро” уже муж Розины граф Альмавива, за три года устав от супружества, кажущегося ему пресным, увлекается камеристкой графини Сюзанной, невестой Фигаро. И поскольку из любви к молодой красавице-жене граф отменил право вассала на первую ночь с невестой любого из его подданных, он тайно от Фигаро и настойчиво добивается свидания с желанной девушкой и всячески препятствует их свадьбе. Фигаро тоже палец в рот не клади. Он умный, ловкий, находчивый. И вообще главный герой трилогии. В лихо закрученной интриге действуют и другие персонажи. Один из них - тринадцатилетний (по пьесе) паж Керубино, влюбленный в графиню, а также в Сюзанну, а также в Фаншетту и всех красавиц, встречающихся ему на пути.
Есть еще интересный персонаж Марселина, лет на двадцать, если не больше, старше Фигаро и требующая по суду его женитьбы на ней. Но выясняется, что угрожающая женитьбой дама оказывается ему родной матерью.
В общем, читается комедия легко. Думаю, и смотрится на сцене в традиционном варианте она неплохо. Бомарше, по привычке драматургов, длящейся до ХХ века, в подробных ремарках указывает режиссерам не только, где какой шкаф или беседка должны стоять, но и что на персонажах должно быть надето. Но только в школьном драмкружке, наверное, отнеслись бы к этим указаниям послушно, если бы, конечно, смогли все эти наряды достать. Современные постановщики свободны от ремарок, а некоторые и от авторского текста.
Услышав в начале спектакля пушкинскую фразу про бутылку шампанского, а в конце, когда Сюзанна (Екатерина Санникова) и Розина по пьесе меняются платьями, дабы обмануть графа, а на нашей сцене красавицы меняются… телами, кто-то из них видел такое в кино (!) (это круче, конечно), я подумала, что и Шерешевский, всегда бережно относящийся к авторскому тексту, вдруг изменил своим правилам. Перечитывала пьесу после спектакля. Не могла удивиться и не порадоваться, что спектакль, кроме этих двух моментов, идет строго по автору. А удивилась потому, что никакой Испании там, Севильи или Каталонии, никакого XVIII века в помине нет.
Спектакль, как и пьеса, начинается с рассуждения о кровати, подаренной графом. На этой постели спит Фигаро (Андрей Грачев). И, надо понимать, ему снится сон, как и объяснял в разных интервью режиссер. И все, что и как происходит, надо объяснять логикой сна. Школьницы в фартуках, школьные формы 50-х — 60-х годов. Девочки возрастные и очень не худенькие. Именно они танцуют на переднем плане. Среди персонажей появляется анимационный покемон, голова лошади. Садовник Антонио (Александр Шрейтер) не расстается с лейкой. В общем, всякая чертовщина.
В день премьеры я сходила в кинотеатр “Октябрь” на дневной киносеанс. На модном фильме в большом зале было шесть человек с нами. Подруга объяснила мне, что по нынешним меркам это — аншлаг. Она была на киносеансе, где было три зрителя вместе с ней.
Но кино, кажется, перекочевало в драматические и музыкальные театры. Этим летом смотрела “Севастопольский вальс” Кемеровской оперетты с использованием экрана. И мне он там мешал, отвлекал.
На “Женитьбе Фигаро” кино используется вовсю. Андрей Грачев, обладающий тонкой, незаметной из зала мимикой, очень естественно смотрится на экране, с которого я иногда переводила глаз на реального Грачева-Фигаро, не сразу найдя его на сцене, быстро снова возвращала взгляд на экран. Его Фигаро — современный, или вне времени, молодой человек, в полосатом костюме. В этом спектакле экран мне не казался лишним и даже необязательным.
Петр Шерешевский свободно пользуется другими видами искусств. Как у себя дома, он в кино. Остроумно и очень выразительно использует ростовую куклу. Анатолий Смирнов, исполнитель роли доктора Бартоло, легко водит большую, смешную, чтоб не сказать очень страшную, куклу Марселину и, оказывается, хорошо владеет чревовещанием. Умело с куклой работает и Евгений Лапшин.
Спектакль полон неожиданных режиссерских выходок. “Женитьба Фигаро” — замечательная комедия, но мало кто знает ее наизусть. И момента появления графа, естественно, не помнишь и не ждешь, и ахаешь, и умираешь со смеху, когда Андрей Ковзель — граф Альмавива в длинном балахоне стремительно выкатывается на колесиках, светящихся сзади. Ковзель — редкий артист. В спектакле есть безмолвные персонажи - “белые люди”. Это Шрейтер, Лапшин и Котин в белых обтягивающих трико. Что это значит, даже не хочу знать. Они садятся на стулья, сливаясь с ними, становясь их частью. К этим белым людям на колени садятся и графиня, и Сюзанна, и другие персонажи. Но герой Ковзеля усаживается на них так естественно, так удобно, как будто это действительно стулья. Даже мелкие, несущественные жесты этот артист выполняет виртуозно. Перед “постельной” сценой, в которой, поменявшиеся телами, Сюзанна и Розина должны провести время с любимыми мужчинами, Ковзель выбрасывает вверх аншлаг-флажок “21+”, и зал мгновенно отзывается хохотом. Неожиданно и смешно опускается на середине сцены огромный портрет Станиславского. И кто-то произносит за него угрожающим басом: “Не верю!” Не надо быть театральным деятелем, чтоб не знать эту его фразу, как “Театр начинается с вешалки”.
Интересная актриса Екатерина Санникова (Сюзанна). Какую бы роль и в каком бы спектакле она ни играла, она пользуется минимумом выразительных средств и всегда психологически очень точная. И Даниилу Нагайцеву, и Александру Коробову, исполнителям роли тринадцатилетнего (!) Керубино, хорошо за двадцать и поэтому получается совсем не та, что у автора, картина взаимоотношений пажа с графиней.
В спектакле задействованы музыканты. Александр Истьяров — бас-гитара, Валерий Гнездилов - клавишные, Александр Шрейтер — ударные, Евгений Котин — гитара. Такой надежды маленький оркестрик. Вообще-то четыре инструмента - это ансамбль.
Автор условной сценографии — Елена Сорочайкина. Спектакль Петра Шерешевского и густонаселенный, и насыщенный сложным ассоциативным рядом, символами и метафорой. Мне говорят: и тот прием где-то видели, и другой. Но “когда б вы знали, из какого сора растут стихи…”
Собранное что угодно и где угодно он умеет соединить в единую художественную картину. Как из отдельных звуков, взятых в нужном порядке, рождается гармония, в этом спектакле это праздничный фейерверк из тысячи мелких брызг.
Татьяна Тюрина.
Сергей Косолапов (фото).