Как я нашла свой голос, или Детство в стиле джаз

Как сейчас помню: стою на сцене, пою детскую песню про бегемотиков и чувствую: я могу петь лучше! Мой настоящий голос — красивый, сильный — где-то внутри. И я найду его!

С раннего детства я очень любила петь. И пела везде. Это были разные песни — те, что поют дети, когда бабушка ставит их на табурет перед гостями. И те, что звучат по телевизору. Любовь к пению превратилась в настоящую страсть, когда я узнала про группу “Ранетки” — девчачья команда гастролировала по стране, собирала стадионы, имела собственный сериал. Мы с подругой тоже создали группу. Нашими инструментами были гитары, металлические копилки - ударные установки и, конечно, наши голоса. Мы пели, сочиняли песни и устраивали концерты перед родителями. Нам было по 8 лет.

Наши игры вдохновили меня на занятия в музыкальной школе. За четыре года я перепробовала множество вокальных стилей, занималась у разных педагогов. Но пела лишь то, что давали, пытаясь подражать эстрадным исполнителям. И однажды поняла: нужно что-то менять! Мой голос может раскрыться ярче, я должна расти. Именно в этот момент мама предложила пройти прослушивание в джаз-клубе “Геликон”. 

Мне было 12 лет. И хотя я уже выступала на сцене, страшно волновалась. Все было новым, незнакомым. Однако спустя какое-то время мне позвонили и подтвердили, что я прошла прослушивание. Так начались мое путешествие в мир джаза и занятия в клубе “Геликон”, которые продолжаются уже пятый год.

Моим преподователем и другом стала Наталья Александровна Меркулова. С ней всегда легко, можно пошутить или задать какой-то вопрос. Однажды мне понравилась актриса из сериала, которая оказалась певицей и автором песен. Я стала слушать ее записи и наткнулась на очень интересный вокальный прием. Наталья Александровна объяснила, что это йодль. Суть в том, чтобы научиться четко и резко менять грудной регистр на фальцет — очень высокий головной звук — в разных музыкальных интервалах. Так постепенно я начала осваивать новый для себя мир.

Честно сказать, мой голос был тогда детским и довольно слабым, а сама я застенчивой, зажатой девочкой. Наталья Александровна не торопила, давала мелодии по силам, показывала, как нужно петь, и методически точно подбирала распевки, раскрывая мой голос. А главное - я могла выбирать мелодии, которые нравятся именно мне. Вскоре выяснилось, что лучше у меня получаются эмоционально выразительные, а не лирические спокойные вещи. Так начала складываться моя собственная манера петь джаз. 

До этого я ровно ничего не знала об этом направлении, но постепенно знакомилась с записями Эллы Фитцжеральд и современных исполнительниц вроде Евы Кесседи. Еще меня по-прежнему вдохновляют американские и британские поп-звезды — Джесси Джей, Майли Сайрус или Адель. Я ставлю записи той же Jessie J, закрываю глаза и часами, жестикулируя в такт ритму, отрабатываю интонацию, оттачиваю выразительность и не прекрашаю петь, пока не добьюсь нужного звучания. Нередко дело заканчивается хрипотой, поскольку мне важно “достать” новые октавы или продвинуться в импровизации.

Для меня всегда было загадкой, как можно уверенно импровизировать на сцене? Импровизация джазовых музыкантов кажется непостижимой, несмотря на то, что каждый из нас импровизирует ежедневно. Ведь мы не пишем сценарий на каждый день. В джазовой импровизации человек не играет в раскрепощение, а действительно раскрепощается! Я же ловила себя на том, что не знаю, какие слоги или слова произносить. Я просто не умела опираться на своё настроение, ведь в обычной жизни мы привыкли сдерживать эмоции. А джаз — это подлинные чувства, будь то печаль или радость. Научившись импровизировать, я стала мгновенно включать фантазию, работать в режиме нон-стоп и опираться на то, что чувствую здесь и сейчас.

Однако импровизация не исключает кропотливой работы. Одна песня может создаваться по нескольку месяцев. Но и в свободные от репетиций часы мысли о вокале не выходят из головы. Я хожу, целыми днями напевая фразы, работая над высотой, красивым вибрато, меняю акустику. Пою снова и снова. Обыденность уходит на второй план, я забываю о внешнем мире и работаю один на один с голосом. Ощущения во время пения джаза непередаваемы, и, хотя космическому голосу джазовых див подражать нереально, послевкусие от драйва и груди, полной воздуха, остается надолго. 

Два года назад я пережила ломку голоса - он стал мощнее, им стало проще управлять. Вместе с голосом менялась и я. Становясь увереннее, я обретала себя. Однажды мы с подругой, как в детстве, решили попеть, и она сказала, что мой голос стал “джазовым”. Так я поняла, что мои уроки не проходят зря. А вскоре это поняли и родители. 

В один из летних дней мы всей семьей зашли в кафе-караоке. Когда микрофон дошел до меня, я уже знала, что буду петь. До этого я никогда не исполняла сильные, мощные композиции в присутствии родных. Я выбрала песню Адель “Rolling in the deep”,  чтоб показать родителям — они зря во мне сомневаются. Я пела, полностью наслаждаясь моментом, и понимала: у меня все получается! Я встала, почувствовала себя ещё уверенней, и зал начал помогать мне. Все подпевали, наполняли меня энергией, и особенно моя мама, которая просто не могла оторвать от меня глаз. Когда я закончила, зал взорвался аплодисментами. Я видела, что мои родные гордятся мной, а мой дядя ходил по залу и говорил: “Это моя племянница! Это моя племянница!”

Сейчас мне 16, и скоро я впервые приму участие в настоящем джейм-сейшене клуба “Геликон”. Не знаю, будет ли джаз делом моей жизни. Знаю, что он уже часть моей жизни. Он сделал меня смелее, увереннее, а мою жизнь полнее и ярче. А главное, теперь я точно знаю, какой он — мой голос.

Анастасия Балацкая.