Общество
Наш легендарный ректор
(По рассказам сотрудника кафедры электрометаллургии СибГИУ Виктории Павловны Тимофеевой)
Второй период коренного перелома в Великой Отечественной войне наступил в ноябре 1942 года. Войска Донского фронта 10 января 1943 года приступили к операции “Кольцо” по уничтожению окруженных в Сталинграде немецко-фашистских войск, а глубоко в тылу, в Новокузнецке (Сталинске), построен завод ферросплавов, запущен алюминиевый завод. Вскоре каждый второй военный самолет был изготовлен из Кузнецкого алюминия. На КМК введено в эксплуатацию оборудование с завода “Днепроспецсталь”, и создан электросталеплавильный цех.
Для новых производств требовались инженерные кадры, и в 1943 году в Сибирском металлургическом институте (ныне СибГИУ) открывают кафедру электрометаллургии. Первым заведующим становится Владимир Петрович Ремин. Лаборатории нашей кафедры были особенные: все печи, всё печное оборудование сделано, сварено лаборантами из скрапа — ферросплавная, сталеплавильная, двухкилограммовая лабораторная печь, на которой работали студенты. Такого оборудования не было ни на одной из кафедр Советского Союза. Ни в Днепропетровске, ни в Москве. Помню, в годы войны мы много работали, даже для алюминиевого завода делали некоторые мелкие детали, отливали. Ремин увлекся прямым восстановлением - прямым получением стали из руд. И построил ещё одну печку. Эта сталь должна была быть лишена посторонних примесей, то есть прямо из руды наиболее чистая первородная сталь. Тема была закрытой, нигде в мире этого не практиковали. У нас на кафедре была даже засекреченная должность, специальный человек НКВД. Впоследствии, как говорили, печь “не пошла”, но темой заинтересовалось Министерство черной металлургии. И печку вместе со всем оборудованием, выломав стену, погрузили краном на платформу, которую подогнали прямо к институту, к старому корпусу, и увезли в Тулу. Туда же уехало много людей с кафедры. Перед этим Владимир Петрович читал нам курс прямого восстановления. Я и Николай Васильевич Толстогузов, будущий наш легендарный ректор, были в числе слушателей. Коллектив нашей кафедры был небольшой: он, я, несколько почасовиков с завода и ещё один человек, о котором говорить не хочу, он ничем не занимался. В 1950 году приехал в институт профессор Абрам Давидович Крамаров из Ленинградского института, доктор технических наук, очень грамотный. К тому времени у него была издана книга по ферросплавам. Он мог излагать сложные процессы таким простым языком, что вот я, например, после того как окончила институт и уже работала на кафедре, ходила и слушала все его лекции.
Н.В. Толстогузов пришел в институт в январе 1946 года, восстановился в группу электрометаллургов. А я окончила вуз в 1946-м, и сразу стала работать, нагрузка была огромная: читала электрометаллургию сталеплавильщикам, доменщикам, литейщикам. Так что я даже была его преподавателем. До того как стать солдатом, Толстогузов уже поступал в институт в 1939 году, учился, ушел в армию, потом война. Участвовал в Курской битве, форсировал Одер, освобождал Прагу, награжден тремя орденами Славы. На кафедре он никогда не рассказывал о войне. Друзья его тоже были все из Куйбышевского района, и военных много. Володя Лобанов, Ваня Смокотин, Петя Голяк. Дружба их сохранилась до самой смерти.
Его группа замечательная. Было много студентов-фронтовиков, которые задавали стиль, два сталинских стипендиата: Николай Васильевич и Лобанов, его ближайший друг. Николай Васильевич учился исключительно на одни пятерки. Все лекции, придя домой, он всегда досконально прорабатывал, так и детей своих учил поступать. Знания у него были отличные. Женился рано, на Марии Петровне Кузьминой. Они учились в одной группе, оба куйбышевские, после лекций вместе ездили домой. Мария Петровна смеялась: “Когда он пришел в институт, я посмотрела на него и подумала: батюшки, какой задавака — в орденах, медалях - и высказалась нелестно в его адрес, а потом стала его женой”. В 1948-м у них уже родился сын Володя, потом через два года родилась Оля.
Николай Васильевич, как и другие, дипломировался таким образом: вокруг двухкилограммовой печи организовывали закрытую комнату, куда никого не пускали, и дипломники с чертежными досками сидели вокруг этой самой печки и делали проекты. Тогда это называлось “проектная деятельность студента”. После защиты он поступил в аспирантуру к Абраму Давидовичу Крамарову. Занимался в основном ферросплавами.
Николай Васильевич проводил опыты на этой самой печке, и на общественной работе задерживался до ночи. В те годы он был уже парторгом института. Случалось так, что он даже падал в обморок, терял сознание от усталости. Когда защитился, а защита была закрытой, начал работать на кафедре.
Он был трудоголиком в полном смысле этого слова, признавал только работу и дом, больше ничего. К Марии Петровне относился нежно и бережно, детей очень любил, строго смотрел за учебой, когда с ним заговаривали о дочери, у него загорались глаза, очень любил Ольгу, а все-таки времени на них ему не хватало. Поэтому жена была дома полным командиром, иногда и папой, и мамой. Все дети пошли в институт по его специальности. Экзамены у них никогда сам не принимал, поблажек не давал. Гордился старшим, но расстроен был тем, что Володя не пошел в науку. А вот младший сын Василий сразу стал работать на ферросплавном заводе и дошел до должности главного инженера.
В свое время Николай Васильевич был деканом металлургического факультета, проректором по учебной работе, а потом уже стал ректором. Ректор он был отличный, настоящий хозяин: не признавал никакого кумовства, не допускал в коллективе клеветничества и “подсиживания”, не терпел халтуры в работе, умел создать дружную атмосферу, нуждающимся давал комнаты в общежитиях, “пробивал” квартиры, был очень отзывчивым человеком. В институте царило взаимоуважение и взаимовыручка, мы были как одна дружная семья. У меня с Марией Петровной и с ним сложились очень теплые, дружеские отношения. Но припоминаю такой случай. Племянник мой поступал в институт и завалил одну дисциплину. Я пошла к Толстогузову, попросила о пересдаче. Он сказал: “При всем уважении к вам, Виктория Павловна, я этого сделать не могу, пусть идет на вечернее”.
К студентам относился очень хорошо, как к собственным детям, экзамены принимал лояльно. Лодырей не терпел! Если чувствовал, что человек сам занимается, стремится что-то понять, то уделял ему больше внимания. Получить двойку у него по теории технологий, по сложнейшему курсу, практически было невозможно, потому что он хорошо читал лекции.
Большая заслуга Н.В. Толстогузова — строительство нового корпуса института. Да, он, по сути, преобразил город, создал в центре культурный интеллектуальный треугольник: проспект Бардина, улицы Спартака, Кирова. Сегодня комплекс зданий университета, общежитий, библиотека имени Н.В. Гоголя и парк Гагарина соединяют историческую и современную части Новокузнецка. Строительству он отдавал много времени, ревностно следил, как ведутся работы. Бывало, придет на кафедру, весь в глине, песке. Я его спрашиваю: “Вы куда?” Он: “Лекция, давайте-ка щетку!”
Я никогда не видела Николая Васильевича сильно расстроенным, очень сдержанный человек. Был у нас на кафедре один сотрудник — Владимир Андреевич Руденко, грамотный преподаватель, положительный, работоспособный, хороший теоретик, аспирант Толстогузова. И вот работа готова, он поехал за отзывом в Уральский политех. А там эту работу раскритиковали в пух и прах. Руденко, конечно, приехал очень расстроенный. Я случайно слышала, как они между собой по поводу диссертации очень крепко, по-мужски разговаривали. Руденко тут же взял вторую тему, уложился в два года и защитился. Умнейший человек.
Спрос на электрометаллургов с стране был великий, такие кафеды, как наша, были в Днепропетровске и Москве, Челябинске и Уральском политехническом институте.
И все-таки на всех заводах Сибири, Урала, Средней Азии и даже заводах Запорожья работают наши выпускники. Согласитесь, есть чем гордиться университету.
Подготовил Владимир Угрюмов.