По Горной Шории 66 лет тому назад

Много чего интересного мы повстречали, испытали и прочувствовали в пути. Например, на горе Мустаг, на которую мы поднялись по берегам реки Тельбес и по курумникам, под которыми журчал Тельбес, нам удалось в середине лета покататься по снежникам на её вершине на своих ботинках из сыромятной свиной кожи, выпускаемых для рабочих (о кедах и кроссовках мы тогда не ведали). Палаток мы тоже не имели, а сооружали на ночь шалаш. 

С Мустага мы не спустились в Шерегеш, а по хребтам направились в сторону Мрассу, благо что по хребтам были тропы. Однако они были настолько заросшими, что мы их часто теряли. Трава выше нашего роста. Особенно это было неприятно по утрам, когда из-за росы мы промокали с головы до ног, как будто при дожде. Всего до Мрассу мы одолели три перевала. 

В одной низине на грязнейшей, с колеёй от тележных колёс, дороге от Шерегеша на деревню Кедровка нас ходко обогнали две шориянки с рюкзаками. При этом у одной из них был ребёнок. Руки у обеих были свободны, и они лихо махали ими в одну и другую стороны в такт ходьбе, что обеспечивало им равновесие и придавало скорость. Ну, чисто гироскоп на автопилоте. 

Между вторым и третьим перевалами встретилась довольно большая, даже с сельским магазином, деревня с названием Суета. 

В пути нас заинтересовали оригинальные самоловы кротов, располагавшиеся попарно по одну и другую стороны от тропы. Они устанавливались над кротовым проходом, и, откуда бы ни передвигался крот, на его пути стояла та или другая ловушка. Конструкция самолова была проста до гениальности. Кротовый ход перегораживали щепочкой сверху. На неё поперечно ходу накладывали другую щепочку, на которую опирался деревянный сучок в виде рогатульки, причём рогами вниз. И наконец последняя нагружалась тяжёлой валежиной. Стоило кроту сбить нижнюю щепочку, как на него резко опускалась рогатулька и прижимала его к земле до прихода охотника. Шкурки кротов у них принимали. 

Однако наиболее интересным и эксклюзивным на маршруте был участок с Хомутовскими порогами на реке Мрассу. 

Преодоление врукопашную Хомутовских порогов на Мрассу 

Сплав от Анзаса по Мрассу и Томи до Сталинска осуществили на деревянных плотах. Лес для плотов (а их изготовили два) пилили, валили, обрубали сучья и превращали их в брёвна длиной по пять метров. На это приобрели лицензию в Анзасе, уплатив 16 рублей за 4 кубометра. 

Вязку плотов осуществляли по всем правилам: с помощью только пилы и топора. Поперёк брёвен выпиливали и вырубали пазы, через которые пропускали деревянные прожилины — связи. В каждом плоту — по семь брёвен. В передней и задней частях плота вырубалась в виде соединения “ласточкин хвост” бабка, на которую надевалась гребь (весло) длиною в три метра. 

Так как все в группе были почти ровесники, то друг друга звали по именам запросто дружелюбно на ребячьем разговорном языке. 

Флагманский плот нёс на себе руководителя группы Витьку Ожегова, политрука (а как же без этого в то время!), Володьку Кашинского, Мишку Фролова, Витьку Храмцова, Веронику Юшкову и Лиду. На другом плоту плыли Юрка Милованов, Валерка Ларин, Генка Рябов, Вовка Лозбин, Дина Николаенко и Нина. К сожалению, фамилии двух девушек забыл, хотя у них фамилии сейчас всё равно другие. 

От Анзаса до деревни Хомутовка плыли без особых приключений, дружно сталкивая плоты с мелей на перекатах или с какого-нибудь одинокого камня и споря между собой, по какой протоке нужно плыть, когда река разделялась. Но как там ни спорили, а всё равно частенько приходилось выполнять команду: “Раз-два, взяли!” и быстро заскакивать на подхваченный течением плот. 

Правда, запомнилось впадение с правого берега Мрассу речки Ортон. Она врезалась в мутные воды Мрассу чистейшей прозрачной широкой струёй. На большой глубине было видно дно. Послышался всплеск. Мы повернули головы в ту сторону и увидели сквозь воду небольшую рыбу (сантиметров двадцать) и настигающую её рыбину длиной с нашу руку. 

Позднее я припомнил этот случай в разговоре с поэтессой-шориянкой Таяной Тудегешевой, которая отчаянно защищала Мрассу от утверждения, что вода в ней мутная. Кстати, она родилась в УстьАнзасе. Интересно, читала ли она книгу Олега Павловского “Мрассу — жёлтая река” (Кемеровское книжное издательство, 1977 год). Он в книге поведал, что таков перевод на русский язык именно с шорского. Возможно, Мрассу, как женщина, меняет свою окраску в зависимости от времени года, погоды и настроения. Может быть, виноваты в этом золотодобытчики со своими драгами… 

Мой отец, Иван Матвеевич, ещё до моего рождения (это более восьмидесяти лет назад) поднимался по Томи из Кузнецка деревянной лодкой “на шестах” со товарищи. Он был так восхищён рекой Мрассу и её окрестностями, что предлагал дать имя Мрасс своему первенцу, то есть мне. И быть бы мне Мрассом Ивановичем, если бы маме не понравилось имя героя-лётчика Валерия Чкалова. 

Приближаемся к Хомутовским порогам. Это уже хорошо чувствуется нами по руслу реки: попадаются быстрые места с густо торчащими из воды или скрытыми под водой валунами — обкатанными водой большими камнями. Приходится лавировать между ними, а деревянный плот не такой уж маневренный, поэтому частенько садится на камень. Начнёшь один бок сталкивать, он подаётся, но течением крутит его вокруг неожиданной и ненужной точки опоры. Не успеешь его сдёрнуть с помощью “дрючков” (толстых палок) с одного камня, как его подхватывает течение и бьёт о другой камень. 

Перед абордажем Хомутовских порогов переночевали в деревне Хомутовка, причалив к берегу. Понимали, что на таких “бегемотах” пороги не одолеть. В старом двухэтажном доме на первом этаже одну половину занимали шорцы. Вдоль стен другой, пустой, комнаты устроены нары. Сюда мы притащили свои рюкзаки. Двери забиты, попадаем в комнату и вылезаем из неё через окно по приставной лестнице. Окна верхнего этажа без стёкол. В доме стоит русская печь. Мы умудрились даже в печи хлеб испечь, предварительно всю ночь поддерживая в ней огонь. Этим руководила Вероника, жившая ранее в деревне. 

Ещё в Темир-Тау мы предусмотрительно запаслись железными скобами, с помощью которых сделали маленькие плоты-сплотки их двух-трёх брёвен разобранных плотов. 

Хомутовские пороги отхватили у Мрассу около пяти километров её русла. Над рекой по правому берегу пробита хорошая широкая дорога для обхода-объезда порогов, превращающаяся в тропинку выше и ниже порогов по течению. 

Внизу бушует и бесится вода. Шум несусветный! Вода протискивается между валунов, сливается водопадом, поглощает валуны, разбивается о лбы валунов, резко меняет направление течения, крутит воронки и вздымается рядом крутых огромной высоты волн… 

Множество леса и обломков раскидано по порогам. То тут, то там торчат поставленные “на попа” брёвна. А вот торчит из воды нос затопленной лодки. А вот ещё — большой карбас, как рыба камбала, распластался на валуне. Его нос и корма свисают к воде по обе стороны валуна, а середина сплющена и растрескалась вдоль по швам. Это мы наблюдали, перетаскивая свои рюкзаки от начала до конца порогов. 

В первый день спуска сплоток в пороги ни одна сплотка не преодолела их. Иные заклинило между камней, иные были выброшены на валуны полностью или одним из концов, некоторые также встали “на попа”. Вот это “приехали”! 

На следующий день, чуть солнце встало, мы начали спасательные работы по вырыванию у порога своих законных брёвен. Напомню, что нам было по 17 лет, и мы были полны смелости, отваги и некоторой бесшабашности. Из снаряжения на нас были только трусы и ботинки, ни спасательных жилетов, ни касок. Ботинки — чтобы не отбить ноги. 

“Мужички” разбились на группы по два человека, и — в воду. 

Накуряли нас пороги порядочно. Ребята плавали по бурунам, водоворотам и волнам до застрявших сплоток. Некоторые даже нахлебались воды. Как не нахлебаешься, если тебя прижало к валуну, как лягушку, вода окатывает тебя с головой, а ты медленно сдвигаешь своё тело в сторону, и, наконец, тебя срывает мощная струя и ты стремишься выбраться из порогов между камнями до берега, до которого можно рукой достать, а не так-то это просто! Вода крутит тобой, швыряет тебя, куда захочет. А вода ещё и холоднющая, залазим на какой-нибудь камень, чтобы согреться. 

Одна из сплоток села на камень примерно до половины её длины. Вторая половина отклонилась по течению. Я с Генкой Рябовым нацелились на неё, плывя по течению. Я плыл первым и, подплывая к сплотке, гребанул руками сверху вниз. Моё тело несколько выскочило из воды, но перегнуло пополам: до пояса — на сплотке, где я зацепился руками за скобы, а вторая половина — под сплоткой. Я смог выбраться на сплотку. Генка же не сделал гребка руками сверху вниз, и его всего затянуло под сплотку. Он только успел захватиться руками за крайнее бревно, и я помог ему выбраться из-под сплотки. У него были поцарапаны грудь и живот. Отдышавшись, мы стали гадать, как нам быть, когда мы столкнём сплотку с камня. Вниз по течению мы видим несколько рядов высоких волн. Решаемся: сталкиваем сплотку и бросаем на неё свои тела, зацепившись за скобы. Проскочили волны быстро и удачно: вместе со сплоткой мы взлетали на гребень волн и вместе с ней окатывались водой, опускаясь во впадины волн. Вплавь без сплотки было бы чревато большой неприятностью, и кто его знает!.. 

К месту сбора брёвен вдруг сплывает с порогов Вовка Лозбин, стоя на сплотке и держа в руках гребь, надетую на бабку. Вот удача! Мы отобрали у порогов крохи — всего несколько брёвен. Пришлось вновь валить дополнительно лес. И связали мы всего один большой плот на двенадцать человек, на котором благополучно доплыли до Сталинска, по пути купаясь и загорая. Туризм ведь — это лучший отдых! Все участники этого похода получили значки “Турист СССР”. 

В конце замечу, как полезно писать путевой дневник и делать фотографии, даже таким фотоаппаратом, как “Смена”. Они помогли мне написать эту статью.