Дом-гигант и первый книжный магазин

(Окончание. Начало в № 93.)

Пятого марта 1939 года в доме-гиганте был открыт новый универсальный образцово-показательный книжный магазин. Он стал, как говорилось в вышедшей в 1939‑м книге “10 лет города угля и стали”, одним из лучших книжных магазинов СССР. “Этот книжный магазин - лучший в Новосибирской области и прекрасно оформлен портретами руководителей партии и правительства. На его оборудование израсходовано свыше 100 тысяч рублей,” — писала “Большевистская сталь”. Но ещё раньше, 26 января 1939 года, начальник проектного отдела КМК М.Г. Касюк напечатал в газете резкую статью ”Творческая” деятельность архитектора Громова”: “Главный архитектор города Громов заявил директору ОГИЗа: “Буду с тобой работать только когда представишь полный проект оформления книжного магазина. Проект закажи в проектном отделе горкомхоза у т-ща Отурина”. Отурин запросил пять тысяч рублей. Выхода не было - пришлось согласиться за четыре. Это обычное явление: Отурин и Громов работают в контакте”. Так что если в годы сталинских репрессий система откатов работала без сбоев, то что же делать с ней сейчас?

В первый день после открытия магазина было продано столько же литературы, сколько в первом книжном за два месяца. Бестселлерами КОГИЗа стали, разумеется, шеститомники Ленина (их за несколько месяцев сбагрили 4 тысячи) и материалы XVIII съезда ВКП(б) (их толканули аж 150 тысяч книг — по полторы на каждого горожанина, включая младенцев и неграмотных).

К слову, первую партию литературы завезли в Сталинск ещё в сентябре 1931 года. Самой дорогой книгой оказалось сочинение Сталина “Вопросы ленинизма” за 95 копеек. На эти деньги шесть раз можно было сходить помыться в баню. Кому работа вождя была не по карману, то всего за пятачок можно было прикупить трактат “Корми свиней как датский крестьянин” и труд Василия Штейнберга “Конопля в поле и на пойме”. Сейчас за последнюю книжицу можно и срок схлопотать по 228‑й статье УК, а вот при товарище Сталине — читай и применяй пожалуйста: хоть свиней корми, хоть коноплю жни.

“Ежедневно в магазины КОГИЗа и киоски Союзпечати приходят покупатели с требованием брошюры Уранова “О некоторых коварных приёмах вербовочной работы иностранных разведок”. На днях ожидается прибытие второй партии этой брошюры,” — радовала читателей “Большевистская сталь” 16 июня 1937 года. Едва минул квартал, как 27 сентября 1937 года сталинский КОГИЗ получил новую партию литературы в виде вагона архиинтересной книги Заковского “О некоторых методах и приёмах иностранных разведывательных органов и их троцкистско-бухаринской агентуры”. За первый день было продано 500 экземпляров бестселлера — Дарья Донцова с товарищем Заковским и рядом не лежала. Такая литература, видимо, играла роль нынешних модных детективов.

Отсутствие же литературы в книжном в те годы служило даже оправданием… прогулов работы. Прогульщики мотивировали свой грех тем, что в магазинах Книгоцентра невозможно купить календарь. Действительно, к новому 37-му в город не было поставлено ни одного календаря — вместо него все стеллажи заняла новинка “Партизанское движение в Западной Сибири” Демьяна Бедного. Казалось бы, в чём проблема? А она в том, что Советская власть в те годы пыталась отменить… дни недели. Дабы побыстрее покончить с “религиозным дурманом”, совдеповцы не нашли ничего лучше, как… запретить воскресенья. А заодно и понедельники, вторники и все остальные дни недели. Да и сами недели — тоже. Вместо них ввели пятидневки, а сами дни стали называть “первый день пятидневки” и так далее до пятого, а затем всё сначала. Разобраться в этом абсурде без календаря (а их, как видим, не поступило) не было никакой возможности, а поэтому рабочие нередко путались и на смену не выходили. В итоге этот прожект народной власти с треском провалился, и о нём старались не вспоминать.

8 мая 1938 года Сталинское отделение КОГИЗа организовало распространение литературы к выборам в ВС РСФСР. За день было продано свыше 400 брошюр: “Положение о выборах в Верховный Совет”, Конституция, “Сталинская конституция и советская молодежь”. “Сейчас выпущено в продажу свыше 82 тысяч экземпляров предвыборной литературы, — писала газета, — дополнительно отправлен заказ на 30 тысяч брошюр и большое количество плакатов”.

С завидным постоянством “Книготорг” публиковал список поступивших в продажу новинок. В мае 1950 года можно было приобрести “бестселлер” “Под солнцем Сталинской Конституции” (2 р. 50 коп.), “Великое счастье жить в сталинскую эпоху” (2 руб.), “Профсоюзы СССР в борьбе за укрепление могущества нашей Родины” (40 коп.) и “Забота партии о здоровье советских людей”. Последний хит стоил всего десять копеек — на много страниц забот не хватило.

Зимой 1951 года в магазины “Книготорга” завезли большую партию новых изданий. Особенно хорошо брали эстонских классиков-реалистов. Популярностью также пользовались “Буржуазная демократия — рай для богатых и обман для народа”, “Религиозные суеверия и их вред”, “Правые лейбористы Англии — враги мира” и “Как мы варим сталь только отличного качества”.

В тот год в пединституте открылся факультет иностранных языков. Встал вопрос о приобретении литературы на английском и немецком, но зарубежный отдел “Книготорга” мог предложить студентам лишь китайскую конституцию на китайском да труды Иосифа Виссарионовича на японском и итальянском (был ли на них спрос в Сталинске, нам неведомо, а втюхать их внагрузку было не к чему — до эпохи “Трёх мушкетёров” была ещё четверть века). Да что там говорить об учебниках и литературе на иностранных языках, родители первоклашек жаловались на нехватку обычных букварей. В школах родителям говорили, что учебник есть в любом книжном магазине, в магазинах назойливым папам и мамам заявляли, что вся партия нужного учебника была отдана в школы. Азбуку первоклашки постигали, по очереди читая один-единственный на весь класс учебник. Зато вполне свободно продавались “Подручный горнового доменной печи”, “Индивидуальные помехи радиоприемника и борьба с ними” и “Людоедские теории американских мракобесов”.

И такой вот литературой народ потчевали вплоть до смерти товарища Сталина: 22 марта 1952 года в магазины Сталинска поступило 9 новых книг: пять — Сталина, две — Ленина, а также по одной Маркса и Плеханова. Читать — не перечитать.

После XX партсъезда от одури стали потихоньку отходить. В 1957 году “Книготорг” опубликовал анонс поступивших новинок: “Грузинские народные сказки” некоего Елина-Пелина, “Гражданин Пепичек” некоего Яна Отченашека и “Вторую древнейшую профессию” Роберта Сильвестра — про буржуазную продажную журналистику.

С открытием в Новокузнецке и других книжных магазинов обрёл свою уникальную нишу — стал “Букинистической книгой”. Толпы книголюбов любили покопошиться среди его развалов. А 27 мая 1977 года в Новокузнецке был проведён первый в Кузбассе книжный аукцион. Общество любителей книги во главе с Н.М. Миловацким и букинистический магазин “Друг” организовали продажу: если книга начальной ценой два рубля уходила за пятёрку, то владельцу выдавался купон на покупку литературы на три рубля в магазине.

В эпоху товарного голода вообще и книжного дефицита в частности в Советской стране родилось по-своему уникальное явление — книгообмен. И в Новокузнецке он начался именно здесь — датой его официального рождения можно считать 6 июля 1982 года, когда в городской газете вышла статья “Книгообмен завоёвывает популярность”, началась эпоха обмена Александра Дюма на Мориса Дрюона, а Пикуля — на первый номер “Бурды”.

Времена постепенно менялись, и 4 февраля 1989 года здесь открылся первый в Кузбассе ломбард, за которым быстро последовала уже деградация букинистической книготорговли — легендарного книжного больше нет, а на его месте — не пойми что.

Уникальным было и ещё одно учреждение в этом доме — первый в Кузбассе магазин “Филателия”. Он открылся в бывшем магазине “Ноты” 4 апреля 1974 года и был очень любим многочисленной армией филателистов. Ведь в ту эпоху коллекционирование было едва ли не единственным легальным занятием, позволявшим прикоснуться к иной некоммунистической идеологии. К примеру, если переписка с капиталистическими странами, мягко сказать, не поощрялась, то пересылка марок с целью обмена допускалась, если за наличие валюты грозил расстрел, то иметь доллары в монетной коллекции не запрещалось. Так что в свои лучшие годы коллекционирование охватывало тысячи (если не десятки тысяч) новокузнечан. А в “Филателию” меж тем приезжали и из соседних городов.

К сожалению, сохранить то действительно ценное, что дала советская эпоха, в частности, два этих магазина, город не смог (или не захотел?) — теперь на их месте какие-то другие заведения, куда автор сих строк за ненадобностью не заходил. Дом же, изрядно постаревший, продолжает быть уникальным памятником позднего конструктивизма. Возмущение вызывает то, как варварски относятся к нему новые хозяева жизни - испоганившие первый этаж кто как смог: один — дешёвкой-сайдингом, второй — кислотных цветов гипсокартонном, третий — кичливой плиткой “под чёрный мрамор”, а все вместе — безобразной наружной рекламой. Вот это действительно “людоедские теории мракобесов”, только не американских, а своих, доморощенных.

Фото автора