Жить с улыбкой
Иван Адамович Гайт родился 8 октября 1923 года, но благодаря ошибке паспортистки отметил 90-летний юбилей уже в августе. “Мы всегда отмечаем папин день рождения в октябре, а в августе поздравляем с другим праздником - Днем железнодорожника”, — говорит средняя дочь Елизавета Ивановна.
“Сам я с Поволжья, родился в селе Семеновка Добринского района, - говорит Иван Адамович. — Было нас в семье шестеро: родители, два брата, сестра и я. Хозяйство держали, но в коллективизацию всё забрали - и лошадь, и инвентарь. А в 1933 году был страшный голод: умерли отец, брат, сестра. Остались с мамой и братом Адамом. Сусликов “выливали” и ели”. В 1934 году мать с сыновьями перебралась в Воронежскую область, устроилась свинаркой в свиносовхоз “Петровский”. “За хорошую работу матери дали премию - стельную телку, молоко было. Хорошо жить начали! Мы с Адамом маме помогали, а потом и сами устроились работать в совхоз - он скотником, а я сначала прицепщиком на тракторе, а потом и трактористом”.
В справке о реабилитации, которую Иван Гайт получил двадцать лет назад, написано “основанием применения репрессий по политическим мотивам как лицо немецкой национальности”. “Осенью 1941-го весь наш совхоз погрузили в вагоны вместе с беженцами из Украины и Белоруссии и повезли дальше на Восток, а к концу декабря добрались до Сталинска. Зиму проработал в Терсинском леспромхозе на заготовках, а в марте пришла повестка. Отправили в Свияжск, тогда это была Татарская ССР”, — вспоминает Иван Адамович. С апреля 1942-го по ноябрь 1944-го он в рядах трудовой армии строил железнодорожную линию Ульяновск — Свияжск.
“Работали по три человека в звене. Рельсы носили на руках, а шпалы на плечах. В первый день мы продвинулись на 800 метров, на второй уже сдали километр. Начальник у нас был поляк. Мужик строгий, но справедливый. Сначала был паек — 800 граммов хлеба, а потом нам стали давать уже кусочек мяса на обед! Покормили, освещение сделали — мы и до полуночи готовы были работать! А как-то вечером пришла посылка: пряники, табак и сахар”. Не поленитесь, откройте карту и посмотрите, какой протяженности ветка от Свияжска до Ульяновска. За ударную работу её строителей премировали хлопчатобумажными костюмами, а к зиме — белыми фуфайками и теплыми штанами.
“В октябре 1942-го вызвали нас втроем: шофера, комбайнера и тракториста. Думали, на уборочную, а взяли кочегарами. К весне я уже был кондуктором, а потом сдали и на права. У меня до сих пор хранится удостоверение, выданное Юдинским отделением Казанской железной дороги. Машинист, кондуктор, кочегар - все в коллективе были немцы, но нам доверяли. И НКВД контролировало… Мы и сами старались, ведь если лес на мосту разлетится — это же расстрел! Туда возили лес, а оттуда — груз. Помню рейс в Сталинград, а обратно везли пленных немецких солдат, но это были уже не люди, а кучи тел - морозы стояли за 40 градусов, они были обречены”.
В декабре 1944-го Ивана Гайта вместе со всей бригадой отправили на Дальний Восток, в Комсомольск-на-Амуре. В Иркутске во время стоянки отправились отовариться в продпункт, а вернулись на пустой перрон. “Поезда шли битком. Нам всё-таки удалось сесть, но до Хабаровска мы добирались стоя, а там уже догнали и свой поезд”. Из Комсомольска ещё предстоял путь до Советской Гавани, а оттуда в порт Ванино — конечная точка пути. Там он четыре года проработал нарядчиком в вагонном участке.
Демобилизовавшись, Иван отправился в Сталинск, к матери. “Она работала в совхозе Антоновском, и я пришел туда же проситься на работу. Иван Григорьевич Охрименко, хороший был человек, мне предложил — иди бригадиром крахмального цеха или бери лопату в руки. Я сходил в библиотеку КМК, там мне помогли, нашли две брошюры, и мы в помещении бывшей столовой сделали крахмальный цех. В сутки перерабатывали до тридцати тонн картофеля, получалась тонна крахмала. Работали в три смены, по 25 женщин-заключенных в каждую. Добился, чтобы у цеха круглосуточно дежурила пожарная машина — в цеху температура была до 80 градусов, уши горели!”
“До июля проработал в крахмальном цехе, а там меня перевели в животноводческую бригаду, — продолжает Иван Адамович. — В первый же день попросил собрать комиссию, добился усиленного питания для животных, а иначе весной выводить некого будет. Стоял, как жандарм, контролировал, чтобы корм всем доходил. К осени всех перерезали, и меня перевели заведующим на сушилку. Иван Григорьевич меня всегда ставил бригадиром. Приведу дело в порядок, он меня на новый объект отправляет”. Иван Адамович успел поработать и заведующим складом, и бригадиром полеводов, а в 1961 году он ушел работать на железную дорогу. С 1974 года и до выхода на пенсию в 1990‑м он проработал начальником станции в Кузедееве.
Через месяц у Ивана Адамовича и его супруги Нины Матвеевны годовщина свадьбы, они вместе уже 66 лет. “Познакомились мы в клубе при совхозе, а в ноябре 1947 года поженились. Неделю хлеб не ели - карточки собирали, купили в городе бидон водки. У нас всё добро было: одна чашка, одна тарелка”. Зато другого добра было в достатке — четверых дочерей вырастили и воспитали. “Через год после свадьбы родилась Мария, потом Екатерина, за ней Елизавета и самая младшая Анна — имена у всех царские!” — с улыбкой говорит Иван Адамович. У него с женой уже семь внуков и семь правнуков.
Работали, детей растили, своё хозяйство держали… “С женой вместе отвезем молоко на Антоновскую площадку, сдадим, получим деньги, купим продукты, а потом в “Березку” — кино смотреть или в Сад металлургов прогуляться — вот такое у нас было счастье”, — говорит юбиляр.
Есть у Ивана Адамовича ещё одна любовь, которую он пронёс через всю жизнь — музыка. “Первым инструментом у него была балалайка, после войны появились гитара, мандолина и даже скрипка — инструмент ему пришел по почте. Он подбирал мелодии на слух, в основном это были довоенные песни. Устраивал музыкальные вечера, мама у нас хорошо пела и даже организовал семейный струнный оркестр. А однажды привез из города пианино! Спрашивает нас — кто будет играть? Старшим уже не до него, Аня маленькая, я и вызвалась. Училась тогда в седьмом классе, а через год уже поступила в музыкальное училище”, — вспоминает Елизавета Ивановна, как отец решил её судьбу. Она окончила Кемеровский университет культуры и искусств и теперь сама работает учителем музыки. …
“Ваша газета мне когда-то жизнь сохранила, с тех пор с ней не расстаюсь”, — сказал Иван Адамович и напоследок рассказал ещё одну историю. В 1950-е годы он прочитал в тогда ещё “Большевистской стали” заметку про врача Титова, который “лечит все болезни”. “Тогда это называлось подсадка, а теперь — тканевая терапия. У меня на левом боку 33 шва после 12 приемов на память о язве и больной печени, которую он мне вылечил”.
Годы, конечно, берут своё, но Иван Адамович держится молодцом! Спину держит прямо, расправив плечи, и с годами не теряет оптимизма. Хоть и многое пришлось пройти… И всех, о ком он говорит, вспоминает только с хорошей стороны. “Папа для нас всегда пример жизнелюбия”, — говорит Елизавета Ивановна. Многим стоило бы поучиться у Ивана Адамовича жить с улыбкой и верить, что всё будет хорошо.
Валентин Волченков (фото)
