Живу за всех и для всех
У нее яркое красивое имя — Янина. По одной из версий, оно произошло от имени Иоанн и означает — “милость Божия”. По другой — возникло от латинского Янус — бог солнца и света в древнеиталийской мифологии. Вторая версия по отношению к Янине Ивановне Шевцовой полностью отвергается — ни солнца, ни света она не видит. Сплошная темнота. А вот первая к ней полностью относится. Она, как человек, действительно “милость Божия”. Сегодня Янина Ивановна отмечает свой славный юбилей — 90-летие.
Так распорядилась судьба, что в полтора года Янина, перенеся тяжелую болезнь, ослепла. Малышка своего недуга не чувствовала. Росла она в большой дружной семье колхозников в белорусской деревне Сеножатки. Рядом всегда были мама, братья и сестра. В 37‑м, когда ей было 5 лет, отца, поляка по национальности, арестовали. Он умер в тюрьме. Спустя два десятка лет его реабилитировали.
“Мое детство закончилось, когда началась война, — рассказывает Янина Ивановна. — Тогда я училась в специализированной школе в Могилеве. Меня родственники успели забрать домой. Через месяц деревню заняли немцы. Это было страшное время. Фашисты бесчинствовали, не щадили никого. Если узнавали, что в какой-то дом ночью приходили партизаны, его сжигали, а хозяев расстреливали.
Мама меня оберегала, как могла. Всех “неполноценных” — евреев, цыган, инвалидов — немцы безжалостно уничтожали. Помню, мама меня все время прятала. Однажды куда-то мы быстро и долго бежали. Я совсем выбилась из сил и попросила: “Мамочка, оставь меня, брось… Спасайся сама!” А мама только крепче сжимала мою руку. Я не знаю, как выглядела мама, но до сих пор помню её руки.
Когда в 44-м в деревню пришли наши войска, мы встречали их и плакали от радости. Один солдат подошел ко мне, обнял: “Девочка, ну что ты плачешь? Я русский, советский. Потрогай мою каску…” Войну я знаю не по фильмам и книгам”.
Когда Янина заканчивала школу, умерла её мама. А потом в ее жизни случилась светлая, самая радостная полоса. Янина поступила в Ленинградский государственный педагогический институт имени А.И. Герцена. “На курсе среди обычных студентов, — рассказывает она, — нас, незрячих, было четверо. Но, чудо, окруженные вниманием, мы чувствовали себя равными со всеми. Как и все, писали лекции, готовились к семинарам, сдавали экзамены”.
Ответственная и старательная Янина училась с большим рвением, надеяться было не на кого. В ее зачетке были сплошные пятерки, за что она получала повышенную стипендию. “В Ленинград я приехала с небольшой котомкой, — говорит Янина Ивановна, - там был весь мой скудный “гардероб”, одежка, которую выдали в школе-интернате. На повышенную стипендию девочки помогли мне приодеться. Не могла же я в театр пойти в казенном!
Ленинград — моя любовь. Мы гуляли по городу, сокурсницы рассказывали о его достопримечательностях, красотах. Театр стал моей настоящей страстью. Я прослушала все оперы, и не по одному разу. В какой-то мере я считаю себя знатоком оперного искусства”.
Там, в Ленинграде, у Янины произошло еще одно значимое событие. В институте она встретила своего будущего мужа. Он тоже был “тотальником”, то есть окружающий мир — сплошная чернота, ни лучика, ни пятнышка. Вместе они после окончания вуза распределились в Алтайский край в специализированную школу для слепых и слабовидящих. Янина как учитель русского языка и литературы, ее муж Георгий — историком.
В поселке Соколово Зонального района молодых преподавателей встретили радушно. Определили на квартиру недалеко от школы. “Освоились мы быстро, — вспоминает Янина Ивановна, — хоть дом и был неблагоустроенный, без воды и “удобств”. По хозяйству управлялись сами: муж носил воду, колол дрова, топил печь, я — готовила, стирала, убирала. Быт был налажен, как в обычной сельской семье. Когда родился наш первенец, сын Сережа, на помощь с Украины приехала моя свекровь. Потом родилась дочь Лена. Дети росли очень самостоятельными и во всем помогали нам. Впоследствии оба получили высшее образование”.
На Алтае Шевцовы прожили 25 лет, именно там Янине Ивановне присвоили звание “Отличник народного просвещения”. “Сначала в Алтайском крае, — рассказывает она, — было непривычно: морозные зимы, своеобразный уклад жизни, говор… Но вскоре мы стали своими, помогал учительский коллектив — добрые отзывчивые люди. Мне всегда везло на хороших людей. И с учениками быстро нашла общий язык. Чтобы им было проще, немного “подкорректировала” свое имя, назвалась Ниной Ивановной. Так меня они называют до сих пор”. Связь со многими не потеряна и сейчас. Когда наступает 6 октября, телефон Янины Ивановны не умолкает, идут звонки с поздравлениями, в том числе и от бывших учеников.
Возможно, благодаря своей профессии (работала в школе до 62-х лет) Янина Ивановна очень общительный, активный и творческий человек. “Увлекалась и увлекаюсь до сих пор музыкой, классической литературой. — И, улыбаясь, продолжает: — Бывало, даю урок по “Евгению Онегину”, например, в 8 “Б”, а сама радуюсь: какая прелесть, мне же эту тему еще и в параллельных “А”, “В” давать! Жаль, что в то время в школьных программах были упущены такие замечательные поэты, как Ахматова, Цветаева, Пастернак… Я их творчеством буквально очарована. Уже позднее прочитала много лекций о них, готовила музыкально-литературные композиции. Стараюсь в той же организации Всероссийского общества слепых (ВОС) передать людям все, что знаю сама, чем восхищаюсь”.
Янина Ивановна и сама пишет стихи. Трогательные, о родной Белоруссии: “Я вспоминаю деревню далекую. /Низенький домик, цветы на окне” или “Милое-милое, доброе-доброе / Детство мое вспоминается мне”. Конечно, о маме: “Чудится мне, будто с тихой молитвою / Мама моя пред иконой стоит…” Поразительно, но есть и такие: “Ах, лето красное, как хорошо. / Все кругом цветет, благоухает, / Песни распевает птичий хор, / Ранним утром солнышко встречает”. Ни красоты лета красного, ни цветов, ни солнышка она никогда не видела. “У меня вербальное восприятие, то есть на слух. Я никогда не видела лиц моих детей, внуков, правнуков, но я слышу их”. На слух она многое может. И это такой огромный мир, который иной и зрячий человек не осилит. “Слов нет, — говорит она, — я — инвалид, у меня большой недостаток. Но все зависит от самого человека. Я сама строила свою жизнь”. Кажется, что ее доброта, любовь ко всем и всему разрастаются с каждым ее новым последующим годом. Об этом и о ее мужестве и мудрости, незаурядном интеллекте очередное поздравление от друзей по ВОС.
Когда ее сейчас спрашивают, к какому торжеству она готовится, Янина Ивановна, улыбаясь, хитрит: “К …летию”. И действительно, стройная, худенькая, с прямой спиной, она легка на подъем. Надо рассказать о русском романсе? Пожалуйста! О музыке Свиридова, Чайковского, Рахманинова, Прокофьева… С превеликим удовольствием! Она прекрасно ориентируется в квартире, моментально достает с книжной полки книги, из тумбочки - бумаги, быстро и четко читает по Брайлю. Кстати, познакомила нас с техникой письма по системе Брайля. Это, я вам скажу, дело архисложное. Но Янина Ивановна мастерски и быстро пишет, и, конечно, читает, например, Евангелие. “Я утром и вечером молюсь, - говорит она. — Видите, сколько у меня икон. Молюсь не за себя, я прожила прекрасную интересную жизнь. Молюсь за близких, за прекрасных людей, которые меня окружают. Моя жизнь была бы менее удобна без моей снохи, жены сына, Галины, мы с ней живем вместе уже не один десяток лет, как я переехала к сыну в Новокузнецк. Чтобы я делала без моей помощницы, социального работника Галины Михайловны Дунаевой, которая мои глаза и опора во всем, моей соседки, читающей мне книги, газеты, в том числе и уважаемый мною “Кузнецкий рабочий”?! Сколько впечатлений приносят мне встречи с моими друзьями по Новокузнецкой организации Всероссийского общества слепых, заведующей нашей библиотекой Любови Валентиновны Мироновой… Молюсь за тех, кто ушел из моей жизни: маму, папу, братьев и сестру, мужа… Я живу за всех них”.
Грандиозных планов не строит. В юбилей встретиться с родными и близкими. В ноябре подготовить литературно-музыкальную композицию по творчеству Глинки. Давно не была в театре. Вот бы какую-нибудь оперу послушать! В общем — жить.
Ольга Волкова.
Александр Бокин (фото).
